Мясорубка Фортуны - Страница 97

Пришлый вампир атаковал Пехтеля со спины и мгновенно убил старика, свернув ему шею. Мысли телекинетика рассыпались и не успели собраться. Кинжал и осиновые ветки упали на тротуар аллеи.

При виде питающегося дикого вампира меня передернуло, как художника классической закалки, увидевшего на выставке инсталляцию из собачьих экскрементов. Брезгливо поморщившись, я развернулся на девяносто градусов на каблуке дорогущих дышащих ботинок и степенным прогулочным шагом отправился по аллее к промзоне.

— Постой! — окликнул меня оборванец. — Пожалуйста, вернись.

— Вы это мне сказали… юноша, — я вернулся из чистого любопытства.

Вымазавшийся в крови вампир стоял на корточках, оторвавшись от еды. Ему было больно видеть, как утекает в песок долгожданный ужин, и продолжить трапезу он пока не мог. Судя по терпкому запаху и неуверенному поведению, он был очень молод.

— Тебе, — неотесанный чужак не догадался сказать: «Вам».

— По какому вопросу вы посмели меня побеспокоить? — я сунул руки в карманы чуть маловатого пиджака, важно выпятив живот.

— Мне нужна твоя помощь, — вампир смотрел на меня печальными глазами брошенного щенка.

— С чего ты взял, что я должен тебе помогать? Ты мне не брат, не сват, не родной племянник и даже не седьмая вода на киселе.

— Мы с тобой одной крови.

— Что за вздор! Во мне течет кровь благороднейшего рода князей Подкорытиных и почтеннейшего рода купцов первой гильдии Тарановских, а еще кровь величайшей лесной воительницы — вампирши Людмилы Полесской… Пусть им всем земля будет пухом… А ты, по всему видать, деревенщина. Вот скажи мне, любезный, кем был твой дед?

— Фрезеровщиком.

— То-то и оно!.. Поди прочь, пока я сыт.

— Но я помог тебе.

— И получил в награду ужин. Мы в расчете.

Я собрался уйти, однако настырный юнец вновь отсрочил мое возвращение на комбинат.

— Не уходи! Пожалуйста! — оставив добычу, вампир увязался за мной.

— Стой где стоишь! — запах дикого сородича мог навредить моей безупречной репутации. — И забудь последнее слово. Иначе оно действительно станет для тебя последним. Мы не в детском садике. Вампиры не говорят «пожалуйста» и «спасибо».

— Прости, я не знал… — мой дикий сородич вел себя как ребенок. — Меня недавно обратили. Всю мою стаю убили охотники. Они и сейчас где-то поблизости. Они найдут меня и убьют…

— Что мне до того?

— Мне страшно…

— Понюхай валерьянку.

— Не бросай меня. Охотники скоро вернутся.

— Оставь меня в покое!

— Вампиры должны помогать друг другу.

— Кто забил твою пустую головешку такими глупостями? Твой обратитель?.. Стало быть, и он дурак был несусветный, — я не знал, как отвязаться от бестолкового юнца. — Вампиры защищают свою территорию, и ты, неуважаемый соплеменник, вторгся в мои охотничьи угодья. Я вправе тебя убить, но из благодарности позволил тебе слоняться по Волочаровску. Однако ты меня достал изрядно, и посему я повелеваю тебе убраться вон из моих владений.

— Мне некуда бежать, — пришлый вампир давил на жалость, идя за мной. — В городе шмонают охотники и оборотни. Лес прочесывают эльфы верхом на единорогах. Я в ловушке.

— Всякое бывает.

— Возьми меня в свою стаю. Я буду верным слугой.

— У меня достаточно слуг.

— Слышал, ты работаешь на мясокомбинате…

— Сроду нигде не работал. Ни на кого не батрачил. Разве не видно?

— Я только вижу, что ты толстый, значит, у тебя много еды, и понимаю, что тебе… лет триста.

— Двести! — оскалился я.

— Мне… нужен опытный наставник. Такой, как ты.

— А мне никто не нужен, кроме самого себя! Доволен ответом?

— Нет.

— Привыкай, малец. В вампирской жизни так всегда… У нас каждый сам за себя.

— Устрой меня грузчиком на мясокомбинат. Я люблю работать, и готов трудиться только за еду.

— Пшел вон! Не буди во мне зверя! Не вынуждай как следует тебя цапнуть. Я ведь могу, — я показал в широком оскале все четыре клыка.

— Все понял… — молодой вампир остановился. — Я ухожу.

— Проваливай, долбодятел… Скатертью дорожка! — на прощание огрызнулся я.

«Возьмете такого спиногрыза на поруки, дорогой Тихон Игнатьевич», — почти вслух разговаривал я сам с собой, быстро шагая по аллее, и то и дело оглядываясь на понурый живой монумент, — «а из него потом вырастет второй Лаврентий. Подлец. Предатель. Шкура… Все вампиры одинаковы. Вы — единственное исключенье. В вас еще осталось много благородства»…

«Ведь он точный грек», — я снова бегло обернулся. — «Есть что-то в нем античное с тех статуй, с тех масляных полотен, коими во все времена рьяно восторгаются женщины, перед ними замирают они в томительном сладостном волнении, или впадают в истерический транс, заливаются безмолвным хохотом, краснеют, бледнеют, едва не падают в обморок от избытка нежных чувств… Кудрявый, большеглазый, губы бантиком…. Отмыть его и подкормить немножко — выйдет натуральный Аполлон. Фигуристый, красивый… Приведите такого на завод, так Лизонька им сразу увлечется. Лизавета Филипповна — барышня быстро увлекающаяся. И гены могут дать толчок определенный… Да… Риск ого-го, какой! Вас, дорогой Тихон Игнатьевич, хозяйка мясокомбината спишет как морально устаревший агрегат… Гламур-мур-мур диктует эталоны стройности. Увы и ах, толстяки нынче не в моде… Ишь чего задумал юнец — грузчиком его возьми. Укуси-ка локоток! Довольно было в вашей жизни всяческих соприкосновений с сородичами. Не бывать постороннему вампирскому духу в ваших владениях».